Кто Вы, мадам Блаватская?

Никогда не переваривал труды г-жи Блаватской (да и пытался недолго, сразу исторглось это из нутра). Инфантильно-эзотерическая каша на потребу жаждущих откровения.

Вашему вниманию текст величайшего традиционалиста Рене Генона. А то любят тут на неё поссылаться…

Возвратившись в Европу, г-жа Блаватская поселилась в Вурцбурге, там произошли события, заслуживающие нашего внимания. Г-жа Блаватская пригласила Соловьева провести у нее некоторое время, обещая ему поделиться всеми своими знаниями и показать ему столько феноменов, сколько он захотел бы (1), но Соловьев не доверял ей, ведь всякий раз, когда Блаватская пыталась сделать что-нибудь, ее уличали в явном обмане, и это было тем более легко, что она пользовалась помощью одного только Баваджи, который сопровождал ее в путешествии, также как д-р Гартманн и некая мисс Флинес. В сентябре 1885 года Баваджи, будучи проездом в Париже, заявил г-же Эмили де Морсье, бывшей тогда секретарем парижского отделения и вскоре после этого ушедшей из Общества, что «г-жа Блаватская, зная, что она сможет завоевать г-на Соловьева, только прибегнув к оккультизму, постоянно обещает ему посвятить его в новые тайны», и также что она иногда просит: «Но что мне вам еще сказать? Баваджи, спасите меня, найдите какой-нибудь выход, я не могу больше ничего придумать».Г-жа де Морсье записала эти откровения и чуть позже переслала их под своей подписью Соловьеву, сам же он, в свою очередь, в 1892 году опубликовал рассказ обо всем, что он видел, также как и письма г-жи Блаватской и устные откровения, которые она ему сделала, в статьях, которые затем были собраны в один том и переведены на английский д-ром Лефом под заглавием «Современная жрица Изиды»; этот перевод вышел под эгидой Общества психических исследований.

Однажды Соловьев застал Баваджи погруженным в гипнотическое состояниеи с трудом пишущим что-то на русском языке, который он совершенно не знал; это было якобы послание, продиктованное «махатмой», но, к несчастью, в него прокралась грубая ошибка: из-за пропуска нескольких букв, фраза «Счастливы те, кто верует» превратилась в «Счастливы те, кто обманывает»(2). Видя это, г-жа Блаватская пришла в настоящую ярость и заявила, что Баваджи стал игрушкой «элементала» (3). В другой раз нечаянный промах г-жи Блаватской открыл Соловьеву секрет «астрального колокольчика»: «Однажды, когда послышался звон ее знаменитого серебряного колокольчика, внезапно на паркет возле нее упал некий предмет. Я поспешил его подобрать. Оказалось, что это была маленькая серебряная монета искусной чеканки. Елена Петровна тотчас же поменяла выражение лица и выхватила предмет из рук. Я многозначительно кашлянул и перевел разговор на другую тему» (4). На другой день Соловьев обнаружил в выдвижном столе пачку китайских конвертов, точно таких же, в каких были обычно запечатаны мнимые письма «учителей» (5).

В конце концовСоловьев заявил, чтог-же Блаватской пора заканчивать эту комедию, и что он давным-давно убедился в поддельном характере ее феноменов; но, чтобы спровоцировать ее на открытость, он добавил: «Та роль, которую Вы играете, позволяет Вам увлекать за собой простодушных, заинтересовывать ученых, основывать общества в отдаленных землях, основать движение, такое как это! Почему меня влечет к вам помимо моего желания? За всю мою жизнь я не встречал такой необычной женщины, как Вы, и я уверен, что никогда не встречу другую такую же. Да, Елена Петровна, я восхищаюсь Вамикак по-настоящему сильной личностью». Г-жа Блаватская, купившись на эту лесть, ответила: «Мы встретились совершенно не напрасно … Олькотт полезен на своем месте, но вообще он похож на осла (sic). Сколько раз он меня бросал, сколько забот он причинил мне своей неисправимой тупостью! Если только вы захотите мне помочь, мы оба удивим мир, и все будет в наших руках» (6). Именно тогда Соловьеву были названы подлинные авторы писем Кут Хуми, ему также был показан магический колокольчик, который г-жа Блаватская прятала под своей шалью, но она не захотела позволить ему испробовать механизм на досуге. В завершение этой беседы, г-жа Блаватская сказала ему: «Подготовьте почву для моей работы в России, я думала, что у меня никогда не будет возможности туда вернуться, но сейчас это возможно. Несколько человекделают там все, что в их силах, но Вы можете больше, чем любой из них сейчас. Пишите больше, хвалите Теософское общество,пробуждайте интерес и создавайте письма от Кут Хуми на русском языке, я дам вам все материалы для этого» (7). Соловьев, конечно, мог оказать Блаватской те услуги, о которых она его просила, так как, будучи сыном знаменитого историка и сам писателем, он, кроме того, занимал придворную должность, но, вместо того, чтобы согласиться, он попрощался с ней двумя или тремя днями позжеи уехал в Париж, обещав себе ничего не делать ради нее, будь ли то в литературных кругах и русских газетах или же касательно Общества психических исследований, чей доклад тогда находился в печати.

Спустя некоторое время, Блаватская написала Соловьеву письмо, из которого мы уже воспроизводили отрывки, и в котором, полагая, что адресат сообщит о его содержимом некоторым членам Общества, она угрожала публично заявить о том, что «махатм» не существует, продолжая много распространяться касательно тайн своей частной жизни. Несколькими днями позже она написала другое письмо, в котором умоляла своего соотечественника не «предавать» ее. Вместо ответаСоловьев 16 февраля 1886 года написал о своем уходе Окли, секретарю Общества в Адьяре, в качестве основного выдвигая следующий мотив: «Г-жа Блаватская хотела использовать мое имя и побудить меня подписать и опубликовать рассказ о феномене, произведенном поддельным путем в апреле 1884 года». Впрочем, г-жа Блаватская вообще любила действовать таким образом, и она управляла одураченными ею, имея их подпись: «Вы не поверите, - сказала она Соловьеву, - но и до, и после основания Теософского общества я не встречала более двух или трех людей, способных наблюдать, видеть и замечать то, что происходит вокруг них! Это просто поразительно. По крайней мере, девять человек из десяти полностью лишены способности наблюдать, и не могут в точности вспомнить то, что случилось несколькими часами ранее. Сколько раз под моим руководством ис моей правкой составлялись протоколы, относящиеся к феноменам! Самые невинные и самые добросовестные люди, даже скептики, даже те, кто сейчас относится ко мне с подозрением, подписывались внизу протоколов, и всегда я знала, что произошедшее не имеет ничего общего с тем, о чем сообщалось в протоколах» (8).

Если Соловьевподписывал, как и большинство других, однако все же нашлось несколько исключений, вот, например, что д-р Шарль Рише написал Соловьеву 12 марта 1893 года: «Я познакомился с г-жой Блаватской в Париже, в 1884 году через г-жу де Баро… Когда я вас увидел, вы мне сказали: «Думайте, что хотите, но она показала мне вещи, которые мне показались весьма удивительными, мое мнение еще не сформировалось, но я глубоко убежден, что это необычная женщина, наделенная исключительными способностями. Подождите, и я представлю вам более развернутые объяснения». Я подождал, и ваши объяснения оказались соответствующими тому, что я предполагал с самого начала, а именно, что она, вне всякого сомнения, мистификатор, очень умная, конечно, но чья добросовестность находится под сомнением. Тогда появились материалы, опубликованные английским Обществом психических исследований, и сомнений большене было. Эта история мне показалась слишком простой. Она умелая, ловкая, демонстрирующая изобретательные фокусы, и всех нас онапоначалу сбила с толку. Но я утверждаю, что у меня нет ни строчки, напечатанной или рукописной, которая бы свидетельствовала о чем-либо другом, чем глубокое сомнение и благоразумная сдержанность. По правде говоря, я никогда всерьез не верил в ее возможности, так как, что касается опытов, единственный подлинный вывод, который я могу допустить, это то, что она никогда ничего не демонстрировала убедительным образом» (9). Было бы желательно, чтобы д-р Рише и впредь всегда проявлял такое же благоразумие и проницательность, как тогда. Однако ему случилось подписывать протоколы о медиумических феноменах, которые имели такую же ценность, что и протоколы г-жи Блаватской, и о «материализациях», вполне сравнимых с «материализациями» Джона Кинга или «махатм на кисейной ткани» Бабулы.

Сообщения Соловьева, служившие подтверждением доклада Ходжсона, вызвали уход г-жи де Морсье, Жюля Бессака и других, наиболее серьезных членов парижского отделения, существовавшего под названием «Изида», которое было организовано в 1884 году, во главе с бывшим членом Коммуны, Луи Драмаром, близким другом Бенуа Малона, сотрудничавшим в издаваемом последним «Ревю сосьялист» (10), также это отделение вскоре пришлось распустить, и Драмар приписал этот итог проискам «клерикалов» (11). Чуть позже на смену «Изиде» Артур Арнуль, также бывший «коммунар» (как и Эдмон Бейл, издатель теософской литературы) учредил другое отделение (12), получившее название «Гермес». Вначале к членам отделения принадлежали д-р Жерар Энкос (Папюс), который был его секретарем, и некоторые оккультисты его школы (13). Но в 1890 году вследствие разногласий, чьи причины так никогда и не прояснились до конца, Папюс и его сторонники ушли или были изгнаны; впоследствии сам Папюс заявил, что уже тогда, когда он подал заявление об уходе, ему стали известны особо тяжкие обстоятельства, которые непременно потребовали бы его ухода (14). Как бы там ни было, это дело вызвало распад «Гермеса»,случившийся 8 сентября 1890 года, и почти сразу жена его месте возниклаеще одна организация. Новое отделение, «Лотос» опять возглавил Артур Арнуль «под высшим руководством г-жи Блаватской», и, в свою очередь, в 1892 году оно было преобразовано в «Ложу Ананта». Затем теософисты неоднократно обвиняли французских оккультистов в «занятиях черной магией». Их противники сразу же ответили, упрекнув их в «гордыне» и в «ментальном опьянении». Впрочем, раздоры подобного рода совсем не редкость среди различных школ, которых можно назвать «неоспиритуалистическими», и они почти всегда отмечены жестокостью и неслыханной яростью, как мы уже отмечали прежде, все люди, проповедовавшие «всеобщее братство», начинали с того, что обнаруживали совершенно не «братские» чувства в отношениях между собой (15).

Что касается обвинения в «черной магии», то оно является самым обычным для теософистов, и они без разбора обвиняют в ней всех тех, кого рассматривают в качестве своих врагов или конкурентов. Мы уже видели, как подобное обвинение выдвигалось против членов «Ордена Розы и Света», и дальше мы обнаружили еще один случай, на этот раз в спорах между самими теософистами. К тому же, г-жа Блаватская сама первая явила пример подобного подхода, так как в своих трудах она часто упоминает «черных магов», которых она называет также Дугпа или «братьями Тьмы»и противопоставляет «Адептам» «Великой Белой Ложи». В реальности Дугпа на Тибете являются красными ламами, то есть ламами, сохранившими обрядность, предшествовавшую реформе Цзонхавы, желтые ламы, следующие реформированной обрядности, именуются голукпа, и между одними и другими нет никакого антагонизма. Можно задаться вопросом, почему г-жа Блаватская питала к Дугпа такую ненависть, может быть, просто потому, что она потерпела неудачу в попытке вступить с ними в контакт и затаила из-за этого глубокую обиду. Это объяснение, которое мы не можем подтвердить с абсолютной точностью, кажется нам наиболее правдоподобным, и к тому же лучше всего подходит к злобному и мстительному характеру основательницы Теософского общества, который отмечали даже ее самые лучшие друзья.

Примечания

1. A modem priestess oflsi’s, p. 138.

2. на английском «Blessed are they that lie» вместо «Blessed are they that believe», оказывается, подобная игра слов может также иметь место и на русском.

3. A modem priestess oflsis, p. 147.

4.Ibid, p. 149.

5.Ibid, p. 152.

1. A modem priestess oflsi’s, p. 153-154.

2. Ibid., p. 158.

8.A modem priestess oflsi’s, p. 157.

1. Однако, оказалось, по словам г-жи Блаватской,что Соловьев и г-жа де Барро побудили д-ра Рише, в ту пору редактора «Revue Scientifique» к вступлению в Теософское общество («Lotus», июнь 1887, р. 194), когда же он впоследствиивыступил против г-жи Блаватской, она назвала его «бессознательным колдуном» (Ibid., октябрь-ноябрь 1888, р. 389).

2. чтение «La Revue Socialiste» особенно рекомендовано теософистам в «Lucifer»,15 мая 1888, р. 229.

3. письмо от 8 марта 1886, опубликованное в«Lotus Bleu», 7 сентября 1890. Именно этот самый Драмар написал в другом письме: «Христианство не может дать нам ничего хорошего, в какие бы одежды оно не рядилось» («Lotus», январь 1889, р.633).

4. Артур Арнуль по неизвестным для нас причинам взял псевдоним Жана Матто, это было имя коммерсанта из Руана, который в 1786 году был назначен провинциальным великим магистром «Королевского Ордена Шотландии» для Франции.

13.Папюс и некоторые другие уже прежде уходили из «Изиды», но не из Теософского общества, (Lotus, июль 1888).

14.Le Voile d’Isis, 11 и 18 февраля 1891.

1. См. «Методический трактат оккультной науки» Папюса, рр. 997-998, 1021-1022 и 1061.

Рене Генон, перевод Андрея Игнатьева