Ещё одно лирическое отступление.
У нас принято мудрость искать где угодно, преимущественно на востоке (знаменитое “Свет с востока”), но только не у себя под носом. Любят читать (чтить) разных Чжуан Цзы, это в лучшем случае, а в худшем - всяких современных эзотерическо-истерических интерпритаторов “истинных” традиций.
Давайте и мы прильнём к стопам Чжуан Цзы и насладимся одной из его поучительных историй (Глава 5 “Среди людей”, перевод В.В. Малявина):
Когда плотник Ши направлялся в царство Ца и проходил мимо деревушки
Цюйсюань, он увидел у алтаря духов земли огромный дуб. Крона этого дуба была
так широка, что в тени ее могли бы укрыться несколько тысяч быков. Его ствол
был шириной, наверное, в сотню обхватов, высотою он превосходил окрестные
холмы. А самые нижние его ветви начинались саженей за десять от земли.
Ветви, из которых можно было бы выдолбить лодку, исчислялись десятками. На
дерево глазела толпа зевак, как на рынке, но плотник даже не удостоил его
взглядом и пошел дальше, не останавливаясь. Когда его ученик вдоволь
нагляделся на это диковинное дерево, он догнал плотника Ши и спросил его:
“Учитель, с тех пор как я взял в руки топор и пошел за вами, мне не
доводилось видеть такой превосходный материал. Почему же вы даже не
взглянули на то дерево, не придержали шага, проходя мимо?”
– Довольно, не напоминай мне больше об этом, – ответил плотник Ши. –
Дерево это ни на что не годное. Сделаешь из него лодку – и она потонет,
сделаешь гроб – и он быстро сгниет, сделаешь чашку – и она тут же
растрескается, сделаешь двери и ворота – и они вскоре рассохнутся, сделаешь
столб – и его источат жуки. Это дерево никчемное, нет от него никакой
пользы – вот почему оно смогло прожить так долго.
Когда плотник Ши вернулся домой, священный дуб явился ему во сне и
сказал: “С чем ты хочешь сравнить меня? С какими-нибудь изящными, годными
для обработки деревьями? Или с деревьями, приносящими плоды, как вишня,
груша или мандариновое дерево? Когда плоды на них созревают, их безжалостно
обдирают, ломая ветви, отрывая маленькие побеги. Деревья эти терпят урон
из-за своих способностей и умирают, не исчерпав своего жизненного срока,
уготованного им природой. Они страдают из-за пошлых мирских нужд. И такое
случается с каждой вещью, которая полезна для людей. Я же давно стремлюсь к
тому, чтобы стать совсем бесполезным, и сейчас, на склоне лет, добился
своего. Моя бесполезность для других очень полезна для меня самого! Ну, а
если бы я оказался полезным для других, разве смог бы я вырасти таким
огромным? Такова участь всех вещей в этом мире. Какая глупость – думать,
как вещи относятся друг к другу! Разве станет никому не нужный человек,
который вот-вот умрет, интересоваться никому не нужным деревом?”
Проснувшись, плотник Ши рассказал про свой сон ученику. “Если это
дерево хочет быть бесполезным, – сказал ученик, – почему оно растет у
алтаря?”
– Молчи! – ответствовал плотник. – Оно стоит у алтаря только потому,
что хочет уберечься от невежд. Ведь деревья, которые не слывут священными,
люди калечат куда чаще. А кроме того, дерево оберегает святыню, далекую от
всего пошлого и обыденного, и разве были бы мы далеки от истины, если бы
сказали, что оно выполняет свой высокий долг?
А теперь о том, что под носом.
ОДИНОКИЙ ДУБ. Николай Заболоцкий.
Дурная почва: слишком узловат
И этот дуб, и нет великолепья
В его ветвях. Какие-то отрепья
Торчат на нем и глухо шелестят.
Но скрученные намертво суставы
Он так развил, что, кажется, ударь —
И запоет он колоколом славы,
И из ствола закапает янтарь.
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин.
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.
1957
И вот ещё немного родной мудрости. Одну часть позволил себе выделить.
В ЖИЛИЩАХ НАШИХ. 1926. Тоже Николай Заболоцкий.
В жилищах наших
Мы тут живем умно и некрасиво.
Справляя жизнь, рождаясь от людей,
Мы забываем о деревьях.
Они поистине металла тяжелей
В зеленом блеске сомкнутых кудрей.
Иные, кроны поднимая к небесам,
Как бы в короны спрятали глаза,
И детских рук изломанная прелесть,
Одетая в кисейные листы,
Еще плодов удобных не наелась
И держит звонкие плоды.
Так сквозь века, селенья и сады
Мерцают нам удобные плоды.
Нам непонятна эта красота -
Деревьев влажное дыханье.
Вон дровосеки, позабыв топор,
Стоят и смотрят, тихи, молчаливы.
Кто знает, что подумали они,
Что вспомнили и что открыли,
Зачем, прижав к холодному стволу
Свое лицо, неудержимо плачут?
Вот мы нашли поляну молодую,
Мы встали в разные углы,
Мы стали тоньше. Головы растут,
И небо приближается навстречу.
Затвердевают мягкие тела,
Блаженно древенеют вены,
И ног проросших больше не поднять,
Не опустить раскинутые руки.
Глаза закрылись, времена отпали,
И солнце ласково коснулось головы.
В ногах проходят влажные валы.
Уж влага поднимается, струится
И омывает лиственные лица:
Земля ласкает детище свое.
А вдалеке над городом дымится
Густое фонарей копье.
Был город осликом, четырехстенным домом.
На двух колесах из камней
Он ехал в горизонте плотном,
Сухие трубы накреня.
Был светлый день. Пустые облака,
Как пузыри морщинистые, вылетали.
Шел ветер, огибая лес.
И мы стояли, тонкие деревья,
В бесцветной пустоте небес.
Конечно глупо было бы говорить, что Николай Заболоцкий был знаком с упражнением “Большое дерево”, он просто умело вылавливал архетипы из коллективного бессознательного как настоящий поэт.
Поэтому и говорят, что мудрец, познаёт мир, не выходя со двора - в нас всё и есть, надо только тихо и спокойно туда вглядываться. До потери различения наблюдателя и наблюдаемого.
